Владимир Иванович Нарбут родился в
1888 году на хуторе Нарбутовка Глуховского уезда Черниговской губернии, в семье мелкого помещика. Закончил с золотой медалью гимназию в Глухове.
Начал печататься в студенческие годы, во время учебы на филологическом факультете Петербургского университета. Первый сборник “Стихи” (
1910) носил еще подражательный характер, но в нем была та корявость (“косолапость”, по определению Сергея Городецкого), которая позже выросла в индивидуальную, экспрессивную манеру письма.
В
1911 году В. Нарбут вошел в “Цех поэтов” и в
1912 издал книгу “Аллилуйя”, получившую скандальную славу. Обложка была изготовлена Синодальной типографией (по рисунку художника Г. И. Нарбута, брата поэта), а грубые натуралистические стихи, написанные в подражание бурсацким озорным виршам, были набраны церковнославянским шрифтом с киноварными заглавными “буквицами” из старопечатной Псалтири. Полиция конфисковала большую часть тиража, сочтя книгу кощунственной и непристойной. Опасаясь судебных преследований, В. Нарбут покидает на время Россию и уезжает (по протекции Н. Гумилева) с экспедицией в Сомали и Абиссинию. Возвращается на родину в
1913, после амнистии, объявленной в честь 300-летия Дома Романовых. Вскоре перебирается из столицы в Глухов.
В
1913 в Петербурге выходит его миниатюрная книжка “Любовь и любовь”, появляются стихи в журнале “Аргус”, но в целом он оказывается оторванным от литературной жизни. Стихи, написанные им в
1910-
1914 гг., были собраны позже в книги “Плоть” (Одесса,
1920) и “Александра Павловна” (Одесса,
1922).
Бурная общественно-политическая и литературная жизнь В. Нарбута начинается после Февральской революции: он входит в глуховский Совет, склоняясь к большевикам, весной
1918 года по разнарядке партии отправляется в Воронеж для организации большевистской печати (издает там журнал “Сирена”). Огнестрельное ранение, полученное им в
1918 году (последствием которого явилась ампутация кисти левой руки), считали местью его политических противников. Несмотря на инвалидность (а кроме указанного ранения Нарбут имел еще и серьезную травму ноги, полученную в раннем детстве), он принял участие в гражданской войне на Украине. В
1919 г, также в командировках от РКП, налаживает выпуск периодических изданий на Украине – в Киеве и Одессе. Вокруг фигуры Нарбута объединяются молодые писатели – Ю. Олеша, В. Катаев, Э. Багрицкий (все они оставили мемуарные произведения о В. Нарбуте).
В одной из недавних публикаций утверждается, что только заинтересованность редактора В. Нарбута сделала возможной стремительную публикацию в
1927 году в журнале “30 дней” еще не оконченного даже к началу публикации замечательного романа Ильфа и Петрова “12 стульев”.
С
1922 года В. Нарбут занимал ответственные посты в Москве; в
1928 г. попал в опалу. В период широкомасштабных чисток, В. И. Нарбут был исключен из партии. Как указано в “Литературной энциклопедии” издания
1934 года, “за сокрытие ряда обстоятельств, связанных с его пребыванием на юге во время белогвардейской оккупации”: летом
1919 года Нарбут был арестован контрразведкой белых в Ростове и под угрозой смерти подписал отказ от продолжения большевистской деятельности. Через десять лет, в
1938 году, в Магадане под пером о/у 4-го отделения УГБ УНКВД по ДС сержанта ГБ Мохова формулировка исключения Нарбута из партии существенно трансформируется: “Исключен за сокрытие данных о службе в деникинской разведке в
1919 году”.
В октябре
1936 года Владимир Нарбут был арестован. Он обвинялся в том, что входил в группу “украинских националистов – литературных работников”, которая занималась антисоветской агитацией. Помимо Нарбута в группу якобы входили переводчики П. С. Шлейман (Карабан) и П. Б. Зенкевич и литературовед Б. А. Навроцкий. Руководителем группы следствием был объявлен И.С.Поступальский.
Все пятеро были осуждены постановлением Особого совещания НКВД СССР
23 июня 1937 года за КРД на пять лет лишения свободы. Все пятеро осенью того же года оказались на Колыме.
По-разному сложились в дальнейшем их судьбы. Счастливее других оказались Поступальский и Шлейман – им удалось дождаться освобождения. Умерли, находясь в колымских лагерях, Зенкевич и Навроцкий. Самая трагическая судьба выпала на долю Нарбута. Растянувшееся более чем на год мучительное следствие, ожидание того, как решится его судьба, а затем и долгий этап еще более усугубили состояние его здоровья.
В середине декабря Владимир Нарбут был отправлен из Магадана на “Стан Оротукан” – это около четырехсот километров от побережья. Затем, после недолгого здесь пребывания, – пешком через перевал на “Ключ Пасмурный”. На “Пасмурном” Нарбут пробыл около двух с половиной месяцев. Работал счетоводом, ночным сторожем, ассенизатором. В конце февраля – начале марта
1938 года он вместе с такими же, как он, инвалидами был актирован медицинской комиссией и этапирован в Магадан, в тот самый карперпункт № 2. Здесь против него
2 апреля было возбуждено новое уголовное преследование. Вместе с Нарбутом контрреволюционную группу саботажников, занимавшихся на карперпункте № 2 антисоветской агитацией и разложением лагерной дисциплины, составили еще восемь инвалидов (планировали сначала группу из десяти человек, но один умер, не дождавшись ареста), доставленных в Магадан с разных приисков – едва ли они знали друг друга хотя бы в лицо.
7 апреля всем девятерым было утверждено обвинительное заключение. В тот же день эти дела были поставлены на рассмотрение Тройки. Еще через неделю,
14 апреля, расстрельные постановления Тройки были приведены в исполнение. В тот день в Магадане было расстреляно 176 человек.
